Встреча с Богом
Среди самых тёплых моих воспоминаний о родителях навсегда останутся мамины колыбельные и папины рассказы. Нежный голос мамы звучит в моей памяти как пение утренних птиц и убаюкивает, окутывая любовью и теплом. Мягкий же и основательный отца гармонично дополняет мамин, вселяя в мою душу веру и надежду на лучшее, разгоняя все тревоги и укрепляя незыблемую жизненную основу, заложенную в каждом из нас Творцом от начала. Ту, благодаря которой я всё ещё жива.
Среди рассказов отца о жизни, первым из любимых у меня числится случай о его встрече с Богом. Самой настоящей встрече с Создателем всего и вся.
И теперь я передаю его вам от первого лица.
_________
Мои дядя Виктор и отец Николай,
конец 40-х.
Случилось это в начале послевоенных пятидесятых. Мне тогда минуло десять и жили мы в посёлке Берёзовка, Приволжского района, Самарской области, где я и родился. Семья у нас была: мать, две сестры, два брата. Отец погиб на фронте под Ленинградом, в 1942 году. Одна из сестёр уехала жить в город, вторая вышла замуж в соседнее село и остались мы втроём – мать, старший брат Виктор и я, самый младший в семье – Николай.
Брат с малолетства работал подпаском и пас колхозных коров. В один летний день, послала меня мать сменить его, потому как соседи наши истопили баню и нужно было помыться. Взял я велосипед и поехал к Виктору. Прибыв на место, сменил его, а тот взмахнул на велосипед и помчался в баню. Спустя какое-то время брат вернулся и вновь отпустил меня домой.
Место, на котором паслось стадо было в полутора километрах от нашего дома и называлось «гривой». Между этой гривой и деревней пролегал сквозной дол, по окончании которого начинались амбары, конюшни, свинарники и прочие подсобные постройки, включая и саму деревню с её незатейливыми домами. До педалей я тогда толком ещё не доставал и потому приходилось крутить их стоя.
Подъехав к началу дола, я вдруг увидел, что солнце скрылось за огромной чёрной лохматой тучей, появившейся с правой руки и не сулившей ничего хорошего. Шла она очень быстро и я смекнул, что нужно прибавить ходу, начав налегать на педали. Не прошло и минуты, как сильно потемнело и в одно мгновение прямо передо мной проскочила молния. Воздушная волна вывернула переднее колесо велосипеда и я, перелетев через него щукой, приземлился левой щекой о землю.
Испугаться не успел. Вскочил как ошалелый, поднял голову и вижу… По левую сторону от меня, в конце сквозного дола, от земли до самого неба вырисовался огромнейший образ улыбающегося мне Бога во весь рост! А от него шло такое невероятное сияние, что левый угол сквозного дола осветило будто очень ярким солнцем. Всё продолжалось минуту или полторы и вдруг улыбка с лица образа постепенно стала исчезать, а вслед за ней и всё, что так неожиданно предо мной предстало. Был ли это Сам Господь, Божия ли Матерь, от изумления я даже не понял. Только ясно увидел, что лицо это мне улыбается и таращился на происходящее, не смея даже вздохнуть...
Придя в себя, я тотчас вскочил на велосипед и рванул домой. Благо, механизм был цел. Подъезжая, увидел привязанную лошадь с телегой, на которой с соседней деревни приехала старшая сестра. Зашёл в дом и, всё ещё находясь под большим впечатлением, о произошедшем ничего и никому не рассказал. А немного спустя, раньше положенного времени с пастбища вернулся и Виктор. Погода основательно испортилась и коров пришлось загнать в стойло.
Мебели в нашем простом домишке практически не было. В простенке между двумя маленькими окошками стоял незамысловатый стол с поперечиной, на который и уселся мой брат, не закрывший входную дверь до конца и оставивший небольшую щель. Ещё на простенке висела маленькая фотокарточка погибшего на фронте отца.
Мать и сестра о чём-то тихо беседовали, дождь за окном расходился, грохот грома становился таким, будто рядом взрывались снаряды огромных орудий. Брат опустился на поперечину стола. В это же мгновение через незакрытую щель двери в дом влетела молния. Она пронеслась над головой брата, устремилась прямо в фотографию отца и, разорвав изображение на мелкие клочья, исчезла, оставив после себя немую сцену из остолбеневших от ужаса нас и подпалённых кончиков волос на макушке Виктора…
Настало утро нового дня. Стихия утихла, сестра вернулась в соседнее село к мужу, а брат вновь отправился на пастбище. Путь его, как и прежде, пролегал через сквозной дол, миновав который начиналось озеро Камышинное. Но сегодня стадо коров скопилось в одном месте у озера и не шло дальше, образовав полукруг и тревожно мыча. Брат пробрался сквозь стадо и увидел лежащего на земле мёртвого однорукого АвдОнюшку...
Так звали одного их деревенских жителей, возрастом немногим больше пятидесяти лет, прошедшим всю войну и лишившемуся в ней по локоть руки. В те послевоенные годы грозы в деревнях уносили множество жизней. И человеку, прошедшему ужасы войны и оставшемуся живым и почти невредимым от тысячи пуль, суждено было встретить свой последний день уже в мирное время, по дороге домой. Его просто убило грозой.
Пролетела целая жизнь. Виктора мы похоронили лет десять назад. Я уже седой старик, которому приближается восьмой десяток. Но все эти годы я помню свою встречу с Богом, будто она была только вчера. Теперь я могу сказать точно, что абсолютно всё в святой Божией воле. От нас же Ему нужно единственное - жизнь по совести. Вот и всё.
_________
Самара,
3 июня 2019г.